Что делают с женщинами в тюрьме

Психика у женщин не выдерживает уже после 2-х лет принудительного отрыва от дома, родных, семьи, у мужчины же это происходит после 3-5-ти лет. Нередко в таких условиях вместо настоящего чувства женщина, нуждающаяся в нем, начинает искать некий суррогат чувства. Психика у женщин не выдерживает уже после 2-х лет принудительного отрыва от дома, родных, семьи, у мужчины же это происходит после 3-5-ти лет. Нередко в таких условиях вместо настоящего чувства женщина, нуждающаяся в нем, начинает искать некий суррогат чувства.

Сексуальные издевательства и насилие в тюрьмах.

Издевательства и пытки в тюремном ведомстве России носят системный характер. Заключенных избивали, нанося удары в том числе по половым органам, совершали с ними насильственные акты сексуального характера шваброй, приказывали другим заключенным.

Нередко за этим стояли руководители и сотрудники исправительной колонии. Пытки снимали на видео, а кадры посылали близким, чтобы получить взятки за их условно-досрочное освобождение.

Статус в камере определяет тот секс, которым ты вообще в своей жизни занималась. Если ты занималась анальным, ты автоматически становилась опущенной. Красота нужна женщинам для любви, но сотрудников мужского пола в женских тюрьмах по пальцам пересчитать.

Порядки в колониях

Среди заключенных-женщин практически нет той категории, которую будут целенаправленно гнобить и прессовать. Отношение зависит только от личностных качеств и силы характера. Изгоев на женской зоне просто сторонятся. Чаще всего презирают героинщиц – наркоманок с большим стажем. Расплачиваются за совершенный проступок также детоубийцы – это изначально изгои, которые подвергаются регулярным избиениям.

В список презираемых также:

1. осужденные с диагнозом ВИЧ;
2. женщины с венерическими или онкологическими патологиями.

В камерах поселения женщины стараются жить «семьями» — завести подруг по несчастью и сформировать собственную группировку. Это не является предпосылками лесбиянства – «семьей» легче выживать в условиях зоны.

Если женщина не выполняет план производства (не умеет шить, не успевает выполнить норму), в конце рабочего дня ее ждут побои от сокамерниц и конвоя.

Администрация колоний не вмешивается в дела заключенных и не принимает никаких мер по предотвращению драк между узницами. А женщины, которые совершили экономические преступления, часто пытаются «развести на деньги» сами сотрудники тюрьмы.

Сексуальные издевательства на производстве.

Кира Сагайдарова: Основная моя работа должна была заключаться в том, чтобы снимать видеосъемки, производить фотосъемки осужденных, монтировать эти видео и потом показывать по кабельному телевидению.

Кроме этого, в любое вообще время суток они меня могли вызвать по громкой связи, сказать «иди садись, делай, там, на новый этап ориентировки, забивай птк окуз – базу данных осужденных. СКолько времени на часах – неважно. Устала я, спала – не спала – это неважно. Когда в концовке я отказалась от этой работы окончательно, в 2011 году, они меня закрыли в суз, т.е. посадили в отряд строгих условий содержания.

Ирина Носкова: На второй день, когда я приехала в колонию, меня вывели на швейное производство. Не спрашивают – умеешь ты шить, не умеешь ты шить. Видишь ты в первый раз или в последний раз ты эту машинку видишь. Но, чтоб база была. Разумеется, девчонки там не отшиваются, потому что девчонки там ни разу не шили, не видели машинку. За то, что они не отшиваются, остаются на заявках.

Если рабочий день должен быть с 7 утра до 16, как положено по закону, то они работают там с 7 утра до 00 ночи, потому что так постоянные заявки. Оставляют на обеды, если ты не отшиваешься. Разумеется, ты не отшиваешься, потому что тебе надо где-то полгода, чтобы ты как-то схватить эту операцию, уже уметь шить.

Полгода тебя просто убивают: могут бригадиры подойти, потому что с них требует начальник промзоны Рыжов базу, а они базу не дают, потому что шить не умеют девчонки. Бригадир избивает. Он избил тебя, там, раз, может подойти тебя взять за волосы, ударить головой об машинку, либо отвезти в бендежку, там тебя отпинают руками, ногами, либо снять ремень с машинки швейной и отлупить тебя.

Ирина Чермошенцева: Дней 5 подряд меня водили к Рыжову. Т.е. я заходила к нему в кабинет, и он делает такие моменты: вставай к стенке, рки на стенку, смотри на картину. Берет дубину и начинает бить. Начиная от спины, кончая попой. Я ходила черная, у меня было все черное. Она мне говорит: «Будешь шить?», я говорю «Не буду», она мне говорит: «Будешь шить?», я говорю «Не буду». Ну, и так какое-то первое время, потом она от меня отстала, потому что она поняла, что это бесполезно.

Шить у меня не получалось. Они поставили меня на упаковку, упаковывать. У меня все руки опухли от упаковки, потому что там все пропитано ватином, а у меня кожа такая. Я говорю: «Я не буду упаковывать, потому что у меня все руки опухли». Опять я ходила, опять я получала.

Но в итоге попала в художественную мастерскую, так как я умею рисовать. Вот тогда у меня все наладилось в этом лагере, потому что художественная мастерская – это самое, мне кажется, лучшее из того, что есть в этом лагере. Мы там рисовали картины, делали матрешек, т.е. можно сказать, что начальнику колонии мы были нужны, скажем так.

И начальнику колонии, и начальнику производства. Потому что мы делали такие вещи, которые они давали в подарок.

Сексуальная игра в три начальника: или три вида начальника.

Кира Сагайдарова:

Вот совсем недавно был случай. Они, правда не могут знать, что мы об этом знаем, но буквально месяца два назад начальник колонии сменился, у них там новые заморочки: они стали готовить закатки на зиму – огурцы они, там, катают на продажу в магазин. Вот он пришел в колонию, ему че-то там не понравилось, не понравилось то ли качество, то ли че-то еще, он просто вывел ее на плац и еще одну осужденную, которая за это все отвечает. Поставил им банки с огурцами трехлитровые, и при всей колонии заставил это есть. Прям на плацу! И стоял улыбался. Втроем они стояли и улыбались: Кемяев, Рыжов и Поршин.

Ирина Чермошенцева:

В ИК-2 есть такой Кемяев, всем известный. Всем-всем-всем. Да, мне кажется, сейчас назови «Кемяев» – все прям задрожат. Ненормальный чуть с головой человек. Т.е., если попасть к нему в кабинет, у него есть такой шкафчик, он открывает его, достает красные боксерские перчатки, одевает и боксирует на женщинах.

Т.е. он бьет неважно куда. Реально, вот, боксерскими красными перчатками. Женщина упала – он может еще с ноги куда-нибудь ударить, там, в живот, неважно куда, он не смотрит. Я не знаю, к нему даже подойдет беременная женщина, и он не будет знать о том, что она беременна, он может вообще так избить, что может быть какой-нибудь там выкидыш или еще что-нибудь в этом роде.

Т.е. сначала он начинает бить перчатками, а потом бить ногами. Т.е. это у него в порядке вещей, у него такие профилактические беседы и работы. И если ты к нему в кабинет попадешь, ты по-любому оттуда не выйдешь не тронутая. Т.е. обязательно ты получишь у него в кабинете.

Ирина Носкова:

Рыжов – начальник швейного производства. За невыдачу базы, которая дневная должна быть, он наказывает бригадиров бригады. А наказывает как: он может одеть всех в юбки, вывести на плац – с маршем с песнями будут гулять. Может, если определенный бригадир приводит кого-то к нему в кабинет, он разворачивает лицом к стене, руки на стену, достает из шкафа доску, длинную такую, широкую, и начинает избивать осужденную. Говорит: «Если еще раз тебя бригадир приведет ко мне, я тебя буду бить по голове!»

Чтобы сделать жизнь в тюрьме не такой скучной, надзиратели одной из женских тюрем придумали 5 способов:

1) Десять самых красивых девушек-узниц выстраивают в ряд, становят на четвереньки и снимают штаны. Потом им завязывают глаза и вставляют швабры.

Из рассказа санитара:

“Один раз, мне пришлось смотреть за молодой девушкой, в которой был маниакальный синдром и бешенство матки. Как-то она начала кричать, что ей трудно дышать, и когда я вошел, она повалила меня на пол, разорвала штаны и начала домогаться – сунуть руки в штаны, кусать, садиться на меня, пока я не заломил ее, хотя и потом она постоянно подставляла свой зад, стонала, и все такое – короче – и весело, и сложно.

Дело в том, что большинство женщин в нашем отделении, вследствие болезни помешаны на сексе, они дерутся, нападают на врачей, санитаров – и все с попыткой изнасиловать. Был случай – один из санитаров, не брезговал этим делом, мягко говоря, а даже наоборот, использовал такую специфику для удовлетворения собственных, как потом стало ясно – больных фантазий.

Так вот, этот санитар, в свое дежурство, брал пару таких женщин, и устраивал с ними что-то на подобие оргий – вы слышите, с больными, практически бессильными женщинами – я приравниваю это к изнасилованию, если честно! Так вот, один раз, ему попалась немного не та -точнее именно та, в которой похоть достигла пика…

Вы смотрели фильм “Парфюмер”? Помните, что случилось с главным героем в конце фильма? Да, его разодрали на кусочки.

Так вот, наша мадам, так сильно вошла в роль, так сильно хотела санитара, что в порыве страсти оторвала ему одно яичко, и во время оральных ласк откусила часть “этого самого”… Конец истории я уже озвучил, ну а мы, после того случая, начали носить защитные бандажи на паховой области, во избежание подобных случаев прощания со своими гениталиями.”

Эротические издевательства в женских тюрьмах: 5 способов.

Кира Сагайдарова отсидела 5 лет и 4 месяца за подделку документов и кражу в особо крупном размере.

Кира Сагайдарова отсидела 5 лет и 4 месяца за подделку документов и кражу в особо крупном размере. Ирина Носкова отсидела 4 года и 6 месяцев за кражу. Ирина Чермошенцева – 3 года за употребление наркотиков и кражу. Все – в ИК-2. Они решились рассказать о том, что творится в женских колониях: издевательства на производстве, избиения заключенных, сексуальное насилие, суицид.

Кира Сагайдарова: Когда я попала на зону, первое впечатоение у меня было, я не могу сказать, что плохое. Люди играют в волейбол, играет музыка – все в принципе нормально. Но когда среди людей, которые идут на промзону, я стала узнавать своих знакомых, с которыми сидела в 6 изоляторе здесь, в Москве, я поняла, что ничего хорошего здесь быть не может, потому что люди уставшие, грязные, серые лица, грязные одежды.

Ирина Чермошенцева: Когда я приехала на ИК-2, я увидела очень много своих знакомых, с которыми сидела на СИЗО. Была серая масса в грязных польтах, потому что это была зима, серые лица… Я кому-то даже пыталась помахать рукой, но в ответ они даже не моргнули глазом, потому что они боялись.

Дети рожденные в тюрьме: «или откуда берутся дети?”

По словам Марии, характерные для общества демографические проблемы ничуть не коснулись женских зон.

Когда они рожают (зечка родила ребенка в тюрьме) – это совсем нередкое явление. Но откуда в колонии берутся дети, от кого? Как говорит Мария, женщины беременеют еще на свободе, как раз перед СИЗО. Некоторые становятся беременными еще в колонии после длительных свиданий с супругами. Бывают и другие варианты.

Мария: Сексуальные связи с мужчинами также у нас на зоне случались.

Например, с вольнонаемными рабочими. Когда шла где-то стройка. Но, правда, подобные случаи чаще пресекались. В результате тех рабочих увольняли, женщины получали различные штрафные взыскания. Самый последний момент: когда при мне строилась поликлиника, то девушкам запрещалось даже близко подходить к тем рабочим, надевать короткие юбки и таким образом провоцировать мужчин.

Насколько знаю от самих девушек, пытаются вступить в контакт на фабрике с так называемыми “химиками”. Пытаются организовать звонок, чтобы встретиться в каких-то подсобных помещениях. Но в последнее время на фабрику набрали очень молодых и напуганных, которые от этих девушек буквально бегут. Раньше, как мне рассказывали зечки со стажем, в отдельной камере можно было встретиться с мужчиной-узником 50 “у.е.”. Сейчас это практически невозможно – все под видео наблюдением».

Как живут в местах заключения?

Женщинам-заключенным не зазорно жаловаться и писать доносы на сокамерниц, если над ними издеваются (в дни приема оперативников к сотрудникам колонии выстраиваются очереди). Порядки и правила проживания устанавливает администрация учреждения, тюремщики также самостоятельно назначают старших.

В женских камерах нет общей кассы (общака). Психологические особенности женского характера отличаются более ярким проявлением чувств – конфликты между ними всегда глубже и длительнее, а во время драки в ход идут ногти и зубы.

Статус в камере определяется на основе прошлой жизни. Если женщина практиковала анальный секс, она автоматически попадает в касту «опущенных» (про касту «опущенных» на мужской зоне можно прочитать тут). Из-за длительного отсутствия контакта с мужчинами узницы начинают искать суррогат – практиковать лесбийскую любовь.

Существует ли насилие над женщинами-заключенными в России?

Издевательства и пытки сексуального характера в тюремном ведомстве РФ отличаются системным характером. Женщин-заключенных могут унижать, избивать (наносить удары и по половым органам), вступать с ними в изощренные половые акты.

За подобными обычно стоят сотрудники либо руководители колонии. Иногда пытки снимают на телефон, а затем рассылают близким с целью получения взятки. Сегодня численность изнасилований уменьшилась, что свидетельствует о пересмотре системы.

Тема сексуальных издевательств в женских колониях является табу для СМИ. Правозащитники неохотно делятся фактами, а Интернет содержит лишь малый процент подробной информации.

Сексуальные издевательства над женщинами в тюрьмах России.

И любой из них становится объектом обожания нескольких десятков дамочек как минимум. Такое мало кто выдерживает — поэтому их и нет. Получается, что узницы порой годами не видят мужчин вживую. Сотрудники колоний рассказывают, что после длительного воздержания некоторые заключенные женщины начинали испытывать бурный оргазм, только прикоснувшись к руке молодого мужчины или даже просто при виде его.

За отсутствием подлинного чувства человеку свойственно искать суррогат. Надзирательницы утверждают, что «розовой» любовью охвачено не меньше половины обитательниц женских тюрем.

И понятно, что чем длиннее срок, тем больше вероятность, что узница вступит на тропу лесбиянства, сойти с которой потом бывает крайне трудно, а порой и просто невозможно. Но вопреки всем слухам никто никого в женских тюрьмах к сексу не принуждает и не насилует.

Все якобы происходит исключительно добровольно. Несколько раз приходили такие «новенькие», что сразу и не понятно — это женщина или вонючий, небритый мужик. Ноги волосатые, голос грубый. Настоящая коблиха (кобел, коблиха — активная лесбиянка. — Д.К.). Тут же в «хате» начинался флирт, ревность и прочие любовные игры. Ситуация накалялась, и через какое-то время кобла переводили в другую камеру. Так он/она по тюрьме и гулял.

Катя и Оля

Катя и Оля

Всеволожск. 38-летняя Ольга недавно освободилась из мордовской колонии, она сирота, родом из Башкирии. Сейчас нашла приют у своей бывшей девушки Екатерины. Теперь в трехкомнатной квартире живет пара — Катя и Вита, плюс сама Ольга. У Оли нет ни гражданства, ни документов, ни жилья, ни работы. Эта история началась почти 15 лет назад. Катя и Оля познакомились в Петербурге, прожили вместе шесть лет, расстались. Все это время она находилась в розыске. Поссорилась с Катей. Ушла с вещами в парк… и снова появилась в жизни бывшей через два года. Неожиданно Кате пришло сообщение в соцсети: «Привет. Я в Мордовии...» У Кати тоже есть тюремный опыт, она сидела в колонии в Саблино Ленинградской области в начале 2000-х.

— Ассоциируют ли себя женщины, которые живут с женщинами в тюрьмах, с ЛГБТ-сообществом?

Оля: Там тех, кто в теме и по воле живут с женщинами, были я и еще пара человек. Все остальные жили с мужчинами, имеют детей. Я опять же скажу, что я осознала свою ориентацию с детства, и я точно знаю, чего я хочу. 

Катя: У нас вообще не было такого понятия, как лесбиянка. Никто не считал себя лесбиянками. Ну, такой писи, как я хочу, нет, а моя-то пися хочет: куда деваться, для здоровья. Я вообще понятие ЛГБТ услышала недавно. Хотя встречаюсь с девушками с 14 лет, а сейчас мне 38. 

— Бывает, что отношения продолжаются и после тюрьмы?

Катя: Я освободилась раньше своей девушки. Она освободилась, приехала ко мне, отец ее не впустил. Я искала ее, пришел ответ на письмо, что дом сгорел. Не знаю, где она сейчас.

Оля: Я со своей первой девушкой долго находилась на карантине. Она сначала меня долго стебала, то по работе, то по «продолу» что-нибудь скажет. А потом стала по работе помогать. Когда у меня произошла крупная драка и мне отвертку в голову кинули, будущая пассия пошла мне голову промывать, так и отношения завязались. Она младше меня была на пять лет. Началась повышенная ревность: «А какого хрена общаешься с той и пьешь чай с этой?» Ну а дальше: «Дорогая, как все з***** [достало], останемся общаться на дружеской волне». Там сложность в том, что у кого-то остаются чувства, и это очень сложно, потому что все на виду всегда. На воле можно уйти там от этого, а здесь никуда не денешься. А первые мои отношения закончились тем, что она освободилась.

— А есть в зонах, где вы отбывали наказание, кастовая система? 

Оля: Такие термины «кобёл», «ковырялка» у нас не были распространены. Если и могли кого-то назвать «кобёл», то чисто в прикол. У нас были половинки. Без пар был только низший слой. «Чепушила» – та, которая за собой не следит, хреново работает. Обычно они на «ручных» работах. Как правило, если они не хотят мыться, им оставляют горячую воду. Они семейничают только с себе подобными, и с ними никто не сядет пить чай. Таких спокойно можно бить, со стороны сотрудников был дубинал, если «не отшился», «на ленте» вообще много рукоприкладства. Били до крови. Сильно. Жестко.

Катя: Насчет коблов. Нам как-то на пионербол привезли ребят с мужской колонии, и все наши коблы, которые говорят «я пошел», «я потек», нарядились в какие-то непонятные шмотки, накрасились. Я говорю: «Ах, вы мои пацаны п******* [крутые], пацаны с п***** [женскими гениталиями]». Вот она вроде мужик: «Я не Юля, я Юра». Чуть ли не до драки дошло, когда ее с 8 марта поздравили, а как привезли мужиков...

Основное отличие мужской зоны от женской — наличие у мужчин кастовой системы. И если «чепушила» может отмыться и стать «нормальным человеком», в мужской зоне из касты «обиженных» обратной дороги нет.  Женщины могут меняться ролями, в мужских зонах это исключено. Если пассивный гомосексуалист, то он остается всегда таким, и его нельзя ни погладить, ни пожалеть. Почему насилуют? Хотят унизить, опустить, перевести в касту опущенных, которым никто руки не подаст. Это делается, чтобы можно было вымогать деньги в обмен на какое-то человеческое отношение. Например, так было в деле о пытках Пшеничного — секс-насилие используется как средство давления и получения материальных выгод. 

— С чего начинаются отношения?

Оля: Отношения начинаются с банального: «Хочешь конфетку?» Бывает, на карантине оказываешься, присматриваешься. Вот так внезапно не бывает — я взяла и тебя захотела.

Если обе симпатичны друг другу, то дальше идет приглашение чай пить. А потом идет «малявня» — переписка. Дальше развиваются отношения. Там такой прикол, если увидят, что вы пьете чай раз пять вместе, вас могут причислить к половинкам. И относятся к этому спокойно. А вот если ночью подойдешь к чужому «шконарю», можно и рапорт получить. Секс происходит на той же «промке», в «бендежке» (помещение, где продукция хранится), в клубе, в сушилках. Если выходной ночью, то ночью на «шконаре». Есть «шконари», которые не просматриваются камерами. Ну, находили где.

— Как наказывали, если ловили?

Оля: Хозработы — это тяжелый труд на улице после работы. Ну то есть ты два часа поспал и снова выходишь на улицу работать. Зимой это снег убирать, летом — таскание труб. Это подметание плаца, вычерпывание луж. У нас относились лояльно. На строгие условия содержания вообще было сложно попасть, даже если захочешь — там работать не надо. Наказывали половинок как? Их разделяли. Переводили по разным отрядам, сменам и т. д. Там нет территории, на которой все встречаются, только локальные участки. Мы умудрялись пробираться в чужой отряд, обходить «локалку». Рапорта — ну и пофигу.

«Хочу вернуться в зону, там куча баб, и все в теме»

Катя: У нас в помещении, куда родственники приходят, были стенды «склонна к сожительству». Приходит такая бабулька, передачку передать, и видит свою дочку с такой надписью. И полосы лепили. Мы знали, что у этой полоса за побег, у этой полоса за это. Вообще, у нас с этим очень было строго, могли и в ШИЗО отправить. Там сидело человек 40, и большинство — за однополые связи. И мою половинку тоже туда отправили, правда, поводом стала драка. Я когда вышла, одно время думала пойти что-то сделать, в тюрьму вернуться, чтобы не видеть все это. Работы не было, Оля меня кинула. Подумала: хочу вернуться в зону, там куча баб, и все в теме. Еще у нас сотрудница была, все знали, что она водит девочек в ДПНК, моя отказалась, и ее сразу после драки на СУС. Я помню эту охранницу до сих пор, она такая мерзкая, как охотничья собака. Водила к себе девочек, и хотя никто ничего не говорил, там все было понятно.

О таких неформальных формах воздействия на заключенных женщины говорят достаточно часто. Скорее всего, администрация учреждения не хочет портить «отчетность», поэтому не применяет официальных форм наказания. Формально женщины попадают в ШИЗО или СУС или на дополнительные хозяйственные работы не за отношения и не за секс. Повод может быть любым, не только нахождение на чужом шконаре, но и драка, невыполнение рабочего плана и так далее. На самом деле, любая необоснованная трудовая нагрузка — форма насилия, это дискриминация. Если за свою любовь люди работают потом сверхурочно, это как ты на свидание сходил и должен работать еще восемь часов смену. Так как меры воздействия в основном применяют неофициально, то есть наказывают за секс, но и в то же время повод другой, очень сложно говорить о том, каковы на самом деле масштабы преследований в исполнительной системе за гомосексуальные связи. Это сильно усложняет исследования. А значит, нет понимания того, как работать с этой категорией заключенных и каким образом им можно помочь в реабилитации и ресоциализации.

 

Как проходит досмотр?

Досмотр (или шмон) предполагает выявление тюремщиками запрещенных вещей и их дальнейшее изымание. В женских колониях эта процедура происходит со значительной долей унижения: узницу могут заставить раздеться догола, искать во рту и в волосах. Каждый шок одежды прощупывается шмонщиком. Подразделяется досмотр на:

• легкий (проход через рамку, проверка карманов);
• глубокий (полное раздевание);
• плановый (2-3 раза в месяц);
• внеплановый (в любой момент).

Чаще всего досмотр устраивают по приходу с прогулки (или со смены), перед встречей со следователем или адвокатом.

Держи язык за зубами

 

Общаясь с новыми подругами, не стоит торопиться рассказывать им о себе все, выплескивать наружу накопившиеся эмоции и переживания. О прошлом говорить не нужно даже в том случае, если другие зечки настаивают на этом. Если по-умному, не оскорбляя никого, отшутиться на эту тему пару раз, женщины поймут их сокамерницу и перестанут задавать неприятные вопросы. Верная политика — мало говорить, но чаще прислушиваться к разговорам других.

Поскольку половая жизнь на зоне практически прекращается, заключенные постоянно муссируют эту тему. Никогда не нужно делиться с другими своими своими предпочтениями, рассказывать о сексуальном опыте. Женщина, попавшая в тюрьму, может избежать навязываемых гомосексуальных отношений только в том случае, если она будет избегать обсуждения близости и сможет вежливо отказать излишне настойчивой подруге.

Среди зечек есть много женщин, зависящих от наркотиков. Даже сидя в тюрьме, они любыми способами стараются добыть себе зелье. Эти арестантки пойдут на любой сговор со смотрящими и охранниками — лишь бы добыть смертоносный дурман. Они предают, «продают» за дозу подруг, идут на новые преступления. Таких заключенных стоит избегать.

Активное сотрудничество с работниками тюрьмы считается «стукачеством» и предательством. Женщинам, попавшим за решетку, лучше всего не «договариваться» с администрацией и не передавать смотрящим и охранникам информацию, услышанную от сокамерниц.

Сексуальные игры на зоне: женщины и мужчины.

Единственный вариант, который они придумали: просто взяли где-то там, то ли у него в машине, то ли где-то в подсобном помещении у него, нашли спиртные напитки, распили их, т.е. допустили злостное нарушение с той целью, что им было все равно, что с ними сделаю за это, лишь бы их только туда не выводили. Что сделал начальник колонии? Ему кто-то сказал, что они сделали это нарочно, чтобы не работать на мтф.

Он их в одном пальто и в ботинках без колготок выводил на плац. Они целый день копали снег, приносили его с места на место. Вечером он приводил их в ШИЗО, я сама там лично сидела в тот момент. Он приводил их в ШИЗО, ставил в камере вот так вот на растяжку, с вытянутыми руками на целую ночь. Они вот так стояли. Утром он открывал камеру, выводил их опять на снег. Так на протяжении недели. Как только вот это формальные 15 суток закончились, он их опять вывел на безконвойное передвижение.

Ирина Носкова: У меня есть одна знакомая девочка, Наташа Рычагова, она работала на швейной фабрике. Ее забрали на расконвойное передвижение, где она проработала совсем немного, может, месяца 2, может,3, но недолго. Когда она вернулась с расконвойного передвижения, я ее увидела, это было вообще что-то. Она очень сильно изменилась, она очень сильно похудела, она стала замызганной.

Она даже когда ходила, она ж работала в бригаде, она знает эту бригаду, там, осужденных, они ни на кого не смотрела. Она смотрела все время вниз. И когда я с ней пыталась поговорить, «Наташ, ну что ж с тобой произошло?», туда-сюда, она тольок начинала мне рассказывать, у нее накатывались слезы на глаза и она от меня уходила. И, получилось у меня с ней поговорить. Она мне рассказала то, что вот этот вот, кто у них там главный мужчина этот, то, что он их избивает, заставляет их заниматься сексом, и все в таком роде. А если ты отказываешься, он мог избивать их плетками, и, не знаю, всем.

СУИЦИД на зоне.

Ирина Носкова: Вот был у нас случай на швейной фабрике, когда избили девушку одну. Бригада ушла на обед, а ее оставили шить, так как она не успевает. В это время, пока бригада была на обеде, она взяла ножницы и убежала в туалет на улицу, и так вскрыла себе вены.

Так как там дается небольшое количество времени на обед, пол часа, они успели придти, обнаружили ее в туалете, и ее спасли. Это с несколькими людьми такое происходило. Вскрываются там очень часто.

Кира Сагайдарова: Я помню, в 2012 году я сидела в изоляторе уже, это был май месяц. И со мной сидела там, ну не со мной конкретно, она сидела в другой камере – девочка, ну, женщина, ей лет, быть может, за 40 было. До этого у нее были попытки: она пряталась в жилзоне, и избивали ее очень, и издевались. На тот момент, когда она повесилась, она в изоляторе провела, елси я не ошибаюсь, где-то месяцев 5, наверное, безвылазно. Зима – это самое страшное время.

Открыта камера без дверей, зимой – самое большое, градусов 12. Когда огненная батарея, к которой не подойти и не погреться, даже близко. Вот подходишь к ней – мерзнешь, дотрагиваешься до нее – обжигаешься. Платьице вот такое коротенькое с коротким рукавом и градусов 12 температура, на окнах лед.

Т.е. она просто не выдержала% ее избивали при движении «ласточкой», т.е с согнутыми ногами, полусидя, туловище вперед и руки назад – как на пожизненном заключении передвигаются мужчины. Передвигаются, ну, можно сказать, слабее, чем мы.

Мы нагибаемся в три погибели и бегаем по коридору, наверно, метров 15-20, туда-назад. Ответственный колонии, который приходит на отбой, ему пока не надоест смотреть и издеваться, пока ему люди не начнут чуть ли не в ноги падать. Они при этом еще ставят поперек на моим туловищем дубинал, ПР-73 или еще какую-нибудь палку, и если я пробегаю и задеваю эту палку, они бьют мне со всего размаха по спине, по голове, без разницы – куда.

Я сама ни раз, там, падала и плакала, и что там только не было. Т.е. им безразлично. Был период, когда они поливали нас холодной водой в изоляторе. Зимой! Т.е. там и так без того холодно, а они нас из бутылок водой холодной поливают, чтобы нам веселее жилось там.

Они нам говорили: « А не надо было в ШИЗО приходить, надо был сидеть в жилзоне!». Причем в ШИЗО в любой нормальной зоне за такие нарушения не сажают. Дадут выговор за расстегнутую пуговицу, но не посадят на 15 суток.

И вот эта женщина, она просидела там месяцев 5, наверно. Объявляла голодовку, недели две не ела ничего. Она не собиралась покончить жизнь самоубийством, она просто хотела уехать на больницу. Т.е. она до этого, пока была в ШИЗО, пыталась и со второго яруса упасть, че-то себе сломать. Там люди страдали из-за нее, потому что наказывали других, они говорили: «Следи за ней, чтоб она ничего с собой не делала». Потом ее перевели в пкт. Там их всего двое было.

Вторая женщина, которая с ней была, она 11 мая уезжает на больницу, и Сухова Альфия остается одна. Естественно, она придумала выход какой-то из этого положения: пришла пересменка, и получилось так, что возле моей камеры задержались, возле 5-ой, а она сидела в 1-ой. пкт досматривают последней, проводят проверку. И они возле нас задержались, потому что мы стали ругаться, и они опять какие-то нарушения нам хотели повесить.

Пока мы ругались, за вот этот период, т.е. если бы они сразу провели проверку и пришли к ее камере, она бы не успела повеситься. А так как, он пришли в ШИЗО, посмотрели в глазок – она домывала пол, она была жива-здорова. И они, вот, проверили первую камеру, вторую, мою последнюю, у нас задержались минут на 5, наверно – за этот период она перекинула колготки через батарею верхнюю, залезла в петлю и повесилась. Они открыли камеру, после нашей камеры, а они не имеют право открыть полностью камеру, пока не придет оперативный дежурный.

Они открыли камеру, видят, что она весит дергается, и говорят, я, вот, как сейчас, помню эти слова, потому что через кормушку все слышно: «О, повесилась». И дальше продолжает грызть семечки. Естественно, через 5-10 минут туда набежала вся администрация. Самое страшное, что Поршин, такой, стоит и говорит, начальник колонии: «А кто ей вообще разрешил колготки? Как мы сейчас докажем, что она сама повесилась, а не мы ее повесили?».

Т.е. его не волновал факт суицида. Они открыли дверь, они еще могли ее спасти. Они просто не стали этого делать. Они сняли ее с петли, положили на пол и ходили через нее. А нас из камеры выводили доставать этот труп, т.е., ну, из помещения. Естественно, когда мы отказались, они очень жестоко, там, с нами… Т.е., лежит труп на полу, а они… ой, я даже не хочу это вспоминать, т.е, это ужасно.

Такое безразличие: он переступал через этот труп, как через бревно. Ходил, там, ругался, почему у них это в камере было, это. Его не волновало, что человека нет. Приедет сын – забирать мать… короче, все, выключайте, не могу разговаривать.

Ирина Чермошенцева: Со мной в отряде сидела девочка, звали ее Чепырина Татьяна. Она работала на фабрике. Т.е., я работала в художественной мастерской, а она на фабрике. У нее была очень сложная операция, она, естественно, не отшивалась, оан ан фабрике практически жила. Ее не выпускали ни на обед, ни на ужин.

Т.е. ей там, кто мог, приносил кусок хлеба, она постоянна сидела шила-шила. Ее забивали до такой степени. Помимо того, что ее избивал бригадир, ее в отряде избивал дневальный, ее еще и избивала милиция. В один прекрасный день все как бы пошли на развод.

Нет, точнее днем я ее увидела в столовой, на обеде: она стояла с тряпкой и ведром, протирала столы. Я подхожу, говорю: «Тань, ты че опять на хоз.работах?», она мне говорит «Ир, я так уже устала, не могу больше, – говорит. – У меня сил нет. Я не сплю, я на одних хоз.работах и постоянно шью».

Я говорю: «Ну, потерпи чуть-чуть, щас че-нить наладится, может, пошив наладится». В итоге вечером все пошли на ужин, бригадир ее на ужин не выпустил и оставил ее шить. И она подошла к бригадиру, к Бойченко. Подошла и говорит: «Можно я хотя бы в туалет схожу?», та ее отпустила хотя бы в туалет, потому что в туалет тоже не выпускают. Очень редко. И она побежала за бригадой, т.е. она выбежала в жилзону тоже. Отметилась по доске, что как бы она тоже вышла.

Побежала в дежурную часть и сказала, вот, я опаздываю за бригадой на ужин. На тот момент никто не знал. Когда начали ее искать, никто не знал где она есть. Человека не хватает в зоне. Подняли панику. Нашли ее в ДМР, в домике в детском, она на собственном платке удавилась. Я не знаю, как они потом списывали этот труп, потому что тело было все, даже не синего, а фиолетового цвета. Понятно было, что человека сначала били, прежде чем она повесилась. Жалко, конечно, ее.

Потом нашли ее письма от цензора, даже еще не отправленные домой, т.е. цензор еще не успел отправить домой эти письма. Письма были детям. «Дорогие мои, я вас люблю, скоро вернусь домой… Ждите мнея…». У нее двое детей было – два мальчика. Эти письма были детям. С открыткой. Т.е. она отправила это письмо, она еще не успела уйти. Т.е. она не собиралась вешаться. Она походу сделала последний шаг уже, она устала.